Василий Головачев - Вирус тьмы, или Посланник [= Тень Люциферова крыла]
Никита пожал плечами. Никуда идти он не собирался. Но от этого на душе не становилось спокойнее. Ксения знала, что он не из путешественников, вот почему во взгляде ее сквозило сомнение. Знала она и то, что он откажется от Пути, вернее, от трех Путей. Отсюда печаль и дистанция, которую она установила сама, поцелуй не в счет. Или как раз наоборот, поцелуй — шаг вперед?
Путь Меча…
Никита нахмурился.
Пахнет кровью. Путь Меча, Путь Мысли и Путь Духа. Но звучит! Как это звучит влекуще и жутко… упаси меня Боже от соблазна!
Глава 5
Целых два дня он выдерживал характер: Такэде не звонил, Ксению не искал, на звонки не отвечал. Общался только с соседями, с мамой и приятелями на тренировках. В театр пошел лишь затем, чтобы сообщить Кореневу окончательное решение: он переходит в балетную труппу Малого академического.
Так как и ему никто из друзей не досаждал, Никита, разозлившись, решил устроить себе отдых и уехал в Подмосковье, на турбазу, минимум на неделю. А поскольку для этого нужны были деньги, пришлось идти в банк и снимать со счета.
Машина стояла в ремонте на станции техобслуживания, поэтому все вояжи приходилось выполнять или на такси, или общественным транспортом.
Сухов, вообще говоря, особых трудностей в жизни не испытывал, воспитывался в основном дедом и бабушкой и жил в достатке. Денег он никогда не считал, ни в детстве, ни во время учебы, ни потом, устроившись на работу, поэтому был в известной мере избалован, чтобы почти никогда и ни в чем себе не отказывать. В такси он сел не задумываясь, хотя на троллейбусе до районного сбербанка можно было добраться за двадцать минут. А когда подошло время расплачиваться (пятьсот рублей за пять километров?!), обнаружилось, что танцор забыл деньги дома: злую шутку сыграла привычка ездить на машине.
Водитель, угрюмый здоровяк с лысиной на полчерепа, шутки не понял.
— Крутой? — буркнул он сипло. — Тогда плати штуку, я тоже крутой. — И он взялся за монтировку.
Напрасно Никита клялся, что забыл портмоне, просил подождать, пока он получит в банке деньги, предлагал в залог часы: водитель только отфыркивался и выжидательно глядел исподлобья. Наконец Сухов выдохся и прошипел, сдерживая бешенство:
— Вези обратно, олух!
— Я тебя ща отвезу, — пообещал водитель, разворачиваясь. — Я тебя в милицию отвезу.
При слове «милиция» в мозгу танцора что-то щелкнуло. Он вспомнил вызов и разговор с инспектором, как две капли воды похожим на шофера такси. Не есть ли это звенья одной цепи? Не сработала ли снова «печать зла», усиливающая, по словам Толи, вероятность неблагоприятного исхода любых действий Сухова?
— Стоп! — сказал он. — Я плачу.
Но водитель словно не расслышал, продолжая гнать машину в обратном направлении. И тогда Никита что есть силы дернул вверх рукоятку ручного тормоза. Машину занесло. Взвыв, заглох мотор. Шофер тупо глянул на тормоз, на пассажира, брови его полезли вверх, но Никита не дал ему времени опомниться: рванул ручку дверцы и выскочил из такси.
Квартал он бежал так, словно сдавал стометровку, ожидая криков и ругани в спину, но все было тихо. Уехал ли таксист сразу или простоял час, Никита так и не узнал. А вбежав в здание банка, оказался свидетелем его ограбления. «Печать зла», видимо, продолжала действовать.
Четверо молодых людей в масках из чулок в «лучших» традициях голливудских боевиков уложили посетителей банка на пол и набивали деньгами сумки. Судя по ярости их главаря, добыча не была огромной. Вооружены они были пистолетами, а черноволосый главарь — автоматом «узи», что превращало любой акт сопротивления в акт самоубийства.
Никита еще ничего не успел сообразить, как получил по скуле рукоятью пистолета и, оглушенный, упал на колени.
До этого он ни разу не встречался с вооруженными бандитами, не считая случая в парке. Конечно, разговоры о рэкетирах, мафии, ворах в законе, коррумпированных чиновниках были на слуху, об их «успехах» не раз писали газеты, но все это для танцора происходило как бы в других измерениях и его не касалось. Но вот на карту судьбы ему поставили «печать зла», и неприятные открытия посыпались как из рога изобилия.
— Лечь! — услышал он над собой, получил удар но затылку, но продолжал стоять на коленях, с усилием соображая, что делать дальше и как он оказался в таком беспомощном положении. Его ударили еще раз, и Сухов — долго потом вспоминалось это со стыдом и горечью — вскрикнул от боли и поспешно лег лицом вниз, хотя в момент удара — это он тоже осознал и запомнил — мог перехватить руку бандита и вырвать пистолет.
Грабители умчались через несколько минут, выстрелив для острастки пару раз в потолок. А еще через минуту вместе с блюстителями порядка в помещение сбербанка ворвался Такэда. Помог Никите подняться, повел на улицу. Их остановили, потребовали описания событий и преступников, — но Сухов соображал плохо, а помнил все и того хуже. Презирал он себя в данный момент люто.
— Ты появляешься как чертик из коробки, — сказал он инженеру, когда тот привез его домой и стал лечить ссадину на скуле и шишку на темени. — Как тебе это удается?
Такэда молча продолжал свое дело.
Никита подождал ответа, заговорил снова:
— Ладно, я еще с тобой разберусь… охранник. Что или кто меня прищучил на этот раз? Психоразведка? Молодчики СС? Как ты там говорил: «свита Сатаны»?
— Если появятся функционеры «свиты», тебе несдобровать. Я уже говорил: не ввязывайся в конфликты, поменьше бывай вне дома или займись боевой подготовкой. Хотя бы для выживания. Сейчас тебя можно ликвидировать шутя, хотя ты и здоров на вид.
Никита обиделся.
— Между прочим, я делаю стойку на двух пальцах! Отжимаюсь на одной руке… да и сальто кручу тройное… Попробуй, и посмотрим, что получится.
— Этого мало, Кит. — Инженер сел напротив, сгорбился. — Ты абсолютно не готов морально и не подготовлен технически к схватке, не ждешь опасности и не умеешь реагировать на нее вовремя. Тебе нужен не просто тренер айкидо, дзюдо или тхэквондо, но инструктор по выживанию.
— Зачем?
— Да, — тихо сказал Толя. — Я тоже часто задаю себе этот вопрос: зачем тебе лишние хлопоты? И не нахожу ответа.
Никита поискал обидный смысл в словах друга, не нашел и, решительно оттолкнув подушку, сел на кровати в тренировочном костюме.
— Рассказывай все.
Такэда покачал головой.
— Все еще рано. Пока есть шанс тихо просидеть в кустах и не поднимать шума. Может быть, Они снимут заклятье и уйдут… тогда и начинать ничего не надо. Хотя, вряд ли, ничего Они не делают наполовину. Странно все-таки, что Они тебя отпустили.
